Утром 25 декабря 1979 года в районе узбекского города Термеза, немного выше по течению реки Аму-Дарьи от строившегося тогда комбинированного моста Дружбы, два понтонно-мостовых полка начали наведение понтонного моста. Ровно в 15 часов начался ввод войск в Афганистан. Первыми переправились разведчики, затем по мосту пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии. Именно это соединение, наряду с частями 103-й ВДД, перебрасываемой по воздуху на аэродромы Кабула и Баграма, первым вошло в охваченную мятежами страну. 
    Части дивизии должны были занять временные пункты дислокации в районах Доши, Пули-Хумри, Кундуз и Талукан. Но в ходе марша задача были изменена, и соединение направилось в район северо-восточнее Кабула, где и сосредоточилось к утру 28 декабря. Население в целом тепло и доброжелательно встретило шурави. В ходе остановок воинских колонн жители селений и городов, в том числе женщины и дети, охотно вступали в разговоры, задавали вопросы, принимали сувениры от советских военнослужащих. Кто мог подумать, чем вскоре обернется этот показательный марш?! 
    Конечно, ничего об этом в тот момент не знал и не мог знать Василий Маслов, только начинавший взрослую жизнь. Родился он 30 октября 1960 года в поселке Адамовка Оренбургской области. Затем их семья переехала в село Огаревка Лопатинского района Пензенской области. Родители пошли работать в местный совхоз. После окончания школы в 1976 году Василий поехал в Саратов учиться на сварщика. Будущая профессия ему нравилась, учеба давалась легко, и потому ПТУ он закончил с отличием. 
В числе немногих выпускников Василия направили на строительство Олимпийской деревни в Москве. Предстоящая Олимпиада вызывала большой интерес у жителей столицы. Всем, от простых рабочих до отцов города, хотелось встретить и провести ее так, чтобы мир ахнул. Эйфория ожидания необычного события захватила Василия. Казалось, жизнь разворачивает перед ним такую перспективу, что дух захватывало. 
    Но он не забывал и о близких, часто писал письма, приезжая домой, привозил небольшие подарки и сувениры. Друзья и родственники поглядывали на него с уважением и легкой завистью: почитай, почти москвич! 
    Война в Афганистане постепенно разгоралась. «Черные тюльпаны» все чаще и чаще привозили на родину страшный «груз 200». Нет, не мог оставаться в стороне этот веселый и озорной парень. Он начал готовить себя к службе в армии, не сомневаясь, что попадет в Афганистан. В Москве успешно закончил при клубе ДОСААФ водительские курсы. После комиссии последний свой отпуск провел в Огаревке. Ни словом не обмолвился о перспективе попасть на войну. Уезжая из дому, сказал: «Не волнуйся, мама! Все будет хорошо, и я скоро вернусь!..» 
    ...«Трасса жизни» – Термез – Кабул, «перевал смерти» – Саланг. Разве забудут эти названия те, кто воевал в Афганистане? Та война оставила мало фотографий и еще меньше кинокадров – ее, как могли, прятали от народа. На одной из кинолент запечатлена страшная картина той трассы. Машина с оператором движется по изгибам горной дороги. Объектив повернут вправо. В кювете проплывают обгорелые, смятые, разорванные на куски остовы бронетехники, грузовиков и автоцистерн. Словно некий великан смял их чудовищной дланью и бросил, наигравшись человеческими жизнями. 
    По этой трассе водил свой топливовоз рядовой Василий Маслов. В армию его призвали 21 октября 1980 года, а уже в декабре оказался в Афганистане, в составе 177-го мотострелкового полка 108-й дивизии. Полк дислоцировался возле городка Джабаль-Уссарадж в провинции Парван. Задачей водителя топливовоза Маслова, как и его сослуживцев по автороте, была доставка грузов и ГСМ по блокпостам и гарнизонным частям, разбросанным вдоль трассы Термез – Кабул. 
    Что может быть ценнее колонны «наливников» на горном серпантине дороги для душманской засады?! Моджахеды Ахмад-шах Масуда мелкими группами выбирались из Панджшерского ущелья и расползались вдоль трассы. Внезапные нападения на колонны шурави были привычным делом. Но и водители машин тоже не бросались кто куда, прячась от выстрелов, а открывали яростный ответный огонь. В одном из таких боев Василий метким огнем автомата прикрывал выход машин колонны из-под обстрела и не подпускал гранатометчиков-«духов» на дистанцию прямого выстрела. Но сам был ранен. 
    «Мама, у меня все нормально, здоровье отличное. Как поживаете? Как девочки?» – это написал человек, лежавший в госпитале после ранения. Он не строил из себя героя. Просто берег покой близких людей. Но когда после выздоровления воинская комиссия предложила ему продолжить службу в Советском Союзе, отказался и попросился обратно в Афган, в свой полк. Так поступали многие ребята в то время. В октябре 1981 года он снова занял свою койку во взводной палатке. И опять потянулась череда ратных будней, когда в руках подрагивает «баранка» «Урала», за плечами – горы да пропасти. Думал ли он в такие минуты о смерти? А какой солдат о ней не думает на войне?! Только думать и ждать – вещи разные. Василий не ждал, а гнал вперед свой «наливник», стремясь держать место и дистанцию в колонне. 
    Но 24 декабря очередь крупнокалиберного пулемета зажигательными пулями прочеканила борт залитой под завязку соляркой цистерны. Огненные струйки потекли вниз, разгораясь и чадя. Взрывы реактивных гранат, перекрестье трассиров автоматно-пулеметных очередей, крики людей многократным эхом рикошетили о скалы. Но все это осталось там, за стеклами кабины. Кто-то кричал: «Прыгай!» Но как прыгать, если за спиной «бомба», готовая взорваться и смести огненным шквалом товарищей?! 
    Василий давил и давил на педаль акселератора. Ревел мотор, натужно разгоняя тяжелый «Урал» вверх, к ближайшему повороту. Метр за метром он отводил машину от колонны. А пламя все ближе и ближе. Внезапно ухнул взрыв, жидким огнем захлестнув кабину и тело водителя, вцепившегося в «баранку». Не успел солдат. Смерть оказалась быстрее в этот раз. Оборвалась струна жизни, тонким эхом уйдя в каменный хаос афганских гор. 
В январе 1982 года гроб с телом Василия привезли в родную Огаревку. Все село пришло проводить в последний путь павшего солдата. Были траурные речи, слезы близких, военный салют. Но едва успела чуть стихнуть боль утраты, как нерасторопная советская почта растревожила кровоточащую душевную рану родителей – пришло письмо от сына!.. Оно было отправлено за четыре дня до его смерти: «Мама, служба у меня идет хорошо. Не переживай и не плачь, ничего со мной не случится! Мама, еще немного, как-нибудь год пройдет. Поздравляю всех с Новым годом! И пусть в 1982 году у вас будут радости!» 
    Долго и безутешно рыдала мать над поздравлением погибшего сына. И словно озарение пришло в истерзанное сердце. 
Мария Николаевна сложила поэму о погибшем сыне. Нескладные, часто не попадающие в рифму строчки буквально переполнены чувствами матери: 
Сижу у гроба, сердце сжалось, 
Немеют руки, голова. 
Смотрите люди, что осталось... 
Но ведь для жизни родила!.. 
Про Афган читала я немало, 
Долиной смерти его звали. 
Теперь зовут долиной роз. 
А для меня – долина слез! 
Ушел и не вернулся в дом. 
В чужих камнях сынок упал. 
Вчера прилюдно военком 
За сына орден и медаль отдал. 
Прихожу я к сыну на могилу, 
Там царит такая тишина! 
Никого вокруг, и время, как застыло. 
Средь крестов стою и плачу я... 
    Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу», грамота президиума верховного Совета СССР и афганская медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Все это было потом, посмертно. В родниковском школьном музее создана экспозиция, посвященная Василию Маслову. Односельчане помнят о парне, шагнувшем в огонь. И это главное. Значит, человек не сгорел бесследно искоркой во мраке забвения, а оставил добрый след в душах и сердцах людей.