Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти: 

ЗАВОДИН Владимир Юрьевич, рядовой, пулеметчик мотострелк, роты, род.12.11.1956 в г. Кировск Ленингр, обл. Русский. Работал преподавателем в СПТУ-237 Кировска.
В Вооруж. Силы СССР призван 23.10.79 Кировским ГВК.
В Респ. Афганистан с янв. 1980.
Во время боя в провинции Кандагар 24.6.1980 засевшие в одном из домов мятежники оказали ожесточенное сопротивление и остановили продвижение сов. солдат.
Огнем из пулемета 3. подавил неск. огн. точек пр-ка.
Под прикрытием пулемет, огня воины подразделения, поднявшись в атаку, овладели домом.
Во время атаки 3. был тяжело ранен и от полученных ран скончался в госпитале.
За мужество и смелость нагр, медалью "За отвагу".
Похоронен на Марьинском гражданском кладбище Кировска.



Вот эти данные были взяты из Ленинградской книги памяти: 


ЗАВОДИН ВЛАДИМИР ЮРЬЕВИЧ
12.XI.56—24.VI.80

Родился в Кировске Ленинградской области.
Русский. Образование высшее. Преподаватель физкультуры. Член ВЛКСМ. Холост.
В Афгани­стане — рядовой, пулеметчик мотострелковой
роты (в/ч 71176).
Родители: Заводины Юрий Алексеевич, На­дежда Андреевна.

Учился Володя в Кировской средней школе.
Посещал занятия в музыкальной школе по классу аккордеона.
Хорошо пел, был участником худо­жественной самодеятельности.
Увлекался спор­том.
Имел юношеские разряды по велосипедным гонкам, легкой атлетике, лыжам. Нормы ГТО сдал на Золотой Значок.
С 1974 по 1979 годы — студент Института физической культуры имени Лесгафта.
Мастер спорта. По распределению попал в г. Петро-крепость.
Работал преподавателем СГПТУ No 237.
23 октября 1979 года призван в Вооруженные Силы СССР Кировским ОГВК Ленинградской об­ласти.
С 27 января 1980 года служил в Афгани­стане, в провинции Кандагар.
24 июня 1980 года погиб, выполняя боевое задание, проявив геройство и мужество.
Награжден медалью «За отвагу», Почетной Грамотой «За активное участие в комсомольской жизни подразделения, в боевой и политической подготовке при оказании помощи народу Аф­ганистана».
Похоронен на Марьинском кладбище г. Кировска.

Фотографий из ДРА нет. Чудом уцелели две записные книжки-дневники. Одна из них миниатюрная, самодельная — три на два с половиной сантиметра. Мелким убо­ ристым почерком отмечался каждый день на войне. Записи скупы, но в них вме­ стилась вся жизнь солдата, труд рядового Заводина В. Ю. в Афганистане.

Что побудило Владимира Юрьевича вести дневник? На вопрос частично отвечает он сам, когда записи посвящает любимой де­вушке из далекого Красноярска. Но как учи­тель — оставил для потомков хронику войны.
«Я, Заводин Владимир Юрьевич, направ­ ляясь в Афганистан, даю слово каждый день вести «дневник» не только для себя и своей любимой. Если погибну, пусть и другие знают, как мы здесь служили, как воевали, что чувствовали. Постараюсь опи­сать все события подробно, каждый про­житый день.

На первых страницах воспроизведу стихи Есенина, Симонова, песни начинающих, ко­ торые записываю по памяти:

«Ты пришли мне надежду и живое тепло,
Даже ночью холодной мне от писем тепло.
Я прочту их в разлуке на чужой стороне,
Словно добрые руки прикоснулись ко мне».

14 января. Собрали все свои пожитки и отправились маршем до станции. Теперь предстоит дальняя, изнурительная дорога.
15—20 января. Долгая и вместе с тем быстро пролетевшая дорога. Каждый день одно и то же: подъем, прием пищи, вернее будет сказать, борьба за еду — и опять отбой. Стук колес, стук, стук. Приехали в Кушку в ночь с 20—21 января 1980 года. Очень много раненых со стороны границы.
Один из них — лейтенант Захаров, зампо­ лит роты, ранение в легкие и трахею. Убайрула ранен в голову, руку и в левую по­ловину живота.
Воскресенье 27. Пересек границу СССР— Афганистан.
Утром выехали. Замерз, как суслик, осо­бенно — пальцы ног. Колонна двигалась медленно. Вечером встали у Герата, там был пункт — крики, выстрелы, полыхание огня. Заночевали в полку.
28 января. Спал очень неудобно, так как места в БТРе очень мало. Утром тронулись, к обеду прибыли в часть. Расположились в палатках.
31 января. Целый день занимались при­готовлением к отъезду, дождались ночи, а ночевать негде, холодно. Сами ушли в БТРы, утром — снег, метель. 1—2 февраля. Тронулись в путь, опять дорога, дорога, дорога.
3 февраля. Вечером прибыли на место. Мы в Кандагаре.
17 февраля. Сегодня ожидалось нападение. Были вдвойне бдительны. Выдался теплый солнечный день +22. Очень соску­чился по моей родимой Оленьке, быстрее бы с ней встретиться и встретиться на­всегда...
19 февраля. Приехали, а все затоплено.
По-новому ставили палатку. Сегодня перед обедом нас сменили с заставы. Очень жаль, на заставе жизнь намного лучше, чем в полку.
С 21 на 22 — патруль. Написал моей любимой Оленьке. Если б она знала, как сильно, ужасно, просто невыносимо я со­скучился. Но ничего, я успокаиваю себя лишь одной мыслью о том, что все мечты,все думы о ней, все планы совместной жиз­ни обязательно сбудутся.
23 февраля. Сегодня праздник. Подъем в 7.00. До обеда загорали, отдыхали, после обеда был опять смотр имущества. Темпе­ратура +25—+30.
С 23 на 24 — в патруле.
24 февраля. Так как плохой порядок в палатке, ротный устроил в воскресенье марш-бросок с имуществом при темпера­туре +25. Вспотели, даже взмокли. А еще только февраль, что же будет дальше? На­писал письмо домой...».

Если проявить интерес к дневниковым записям военачальников, — какие мысли они брали на карандаш в эти же дни?

Из дневниковых записей генерал-лейте­нанта В. П. Черемных:

«22 февраля. Беспорядки в столице с 20.00 21 февраля до 18.00 22 февраля. Эти сутки были очень напряженные. Маршал Соколов С. Л. и другие товарищи из Опер­группы находились в Генштабе... В Кабуле убито 90 жителей. Но войска огонь не открывали. Только один танк сделал предупредительный выстрел на улице Джеда-е-Майванд.
А убийства жителей совершены зачинщиками беспорядков хо­лодным оружием в толпе».

Из рабочей тетради начальника штаба40-й Армии генерал-лейтенанта В. М. Панк­ратова:

«25 февраля. Идут боевые действия 2 км сев.-восточнее Джелалабада силами афганских частей. Наши находятся на аэродроме... Помощник коменданта Кабу­ла доложил, что в городе все нормально...
В 1 батальоне 191 мсп подорвался на гра­нате и погиб рядовой Мирзоев (в районе Нахрин), этим же взрывом ранен рядовой Соловей...»

И снова из дневника В. Ю. Заводина:

«1 марта, суббота. Встретил весну на посту, как и все предыдущие ночи.
2 марта. Соревнования на первенство роты. Канат — 3 взвод — 1 место. Подтя­нулся 15 раз — 1 место. Граната — 55 м: 1 место. Всю ночь шел тропический ливень.Вымок, как никогда. Опять потонули. Це­лый день ставили палатку.
5 марта. Началось с зарядки. Прибе­жали рано, поэтому ротный заставил бе­жать еще раз. После развода — усилен­ная строевая. А вечером получил письмо,даже два за 16 и 20/1 от моей любимой.
Это счастье, когда тебя не забывают, ждут и верят.
16 марта. Патруль. Соревнования на первенство батальона. 1 рота выиграла все 3 эстафеты. Я — 1 этап выиграл бег на 50 м. 2 этап — тройной прыжок — выиг­рал. 3 этап — переноска камней — выиг­рал...
3 апреля. Я обязательно, непременно вер­нусь к ней, и всю свою жизнь посвящу тому, чтобы она была самой счастливой на свете. Написал домой. Была тактика, тя­жело, но я все вынесу ради того, чтобы быстрее вернуться к Оленьке.
8 апреля. Подъем в 5.00. В 6-10 выехали. Ехали на БТРе с минометчиками. Прибыли в район. Подорвался танк, его обстреляли.Но тут все и началось. Бомбили с верто­летов, самолетов, минометов. Стреляли с пулеметов. Сам так ни разу и не стрельнул.А никаких трупов не нашли. Вечером по­лучил 8 писем из дома с конвертами, бу­магой, лезвиями.
9 апреля. Сегодня была тактика.Марш-бросок 14 км на стрельбище пе­шим ходом. Жара . Люди падают, как мухи, даже пена изо рта. Перенес нор­мально, правда, можно бы и побольше воды. Вечером баня...

11 апреля. Опять тревога, готовится на­падение на аэродром, банда — 400 человек. Все посты усилены. Вечером в караул».

Об этом же есть запись в рабочей тетради генерал-лейтенанта В. М. Панкратова:

11 апреля. «В ближайшее время будет заброшен отряд мятежников в составе 450 человек в провинцию Кандагар с тер­ритории Пакистана с задачей напасть на аэродром в Кандагаре с горного хребта Хада, куда он (отряд мятежников —авт.) должен проникнуть по долине реки Аргастан...»

Вернемся к дневнику В. Ю. Заводина:

«12 апреля. Очень трудно стоять с часу до трех. Ночь прошла благополучно, напа­дения не было. Вечером ротный опять чок­нулся. Погонял, отбой — подъем, заставил роту рыть яму 2x2x2 метра.
13 апреля. Утром опять поиздевался.Работы много, выходных нет. Покой
только снился. Вечером написал в Нов­город. Получил письмо от Аленушки и из дома.
С 23 на 24 апреля выехали. Движется колонна очень медленно, стояли в охране.Небольшая стрельба. Ночь как в 1941 — стрельба, ракеты. Вот так я встретил твой день рождения, Оленька.
25 апреля. Совершили рейд в село, об­стреляли нас, но постреляли и мы два ав­тобуса. Затем двинулись на перевал, где застряли. Опять одни, стрельба каждые 5 минут.
26 апреля. Двинулись дальше, вечером,наконец-то, прибыли в лагерь совсем. Не­сколько раз нас обстреливали, но и мы дали... Знаешь, как свистят пули рядом.
Сегодня потери — 2 раненых, 1 убит — офи­цер.
27 апреля. Сегодня прочесывали селение.Предварительно поработала техника, ави­ация. Затем уже мы. Наш 3 взвод наткнул­ ся на врага хорошо замаскированного. Вели огонь, но враг еще был жив. Наши потери сегодня — 5 раненых, 2 убитых...»

В рабочей тетради генерал-лейтенанта В. М. Панкратова такая запись:

27 апреля. В 6.00 начали боевые дей­ствия... Бой за крепости... Сопротивление сильное, ямы, ловушки, рвы 2—3 м, все мосты взорваны, со всех арыков пущена вода».

Из дневника В. Ю. Заводина:

«28 апреля. С самого утра с 4.00 поехали на задание. Но ничего особенного не сде­лали. Были в городе, где нас хорошо встре­тили. Простояли там 8 часов, потом немного постреляли на противоположный берег ре­ки и вернулись в лагерь. Получил 6 писем с конвертами, бумагой и лезвиями из дома...
29 апреля. Подъем в 4.00. Уезжаем на 6 суток на задание. При переходе через перевал получили 5 выбоин в броне и 1 ды­ру в тенте. Аленка, как хочется быстрей к тебе, как много дум о тебе.
1 мая. Опять готовимся к переходу через перевал. Умер в госпитале Убайрула.*
30 мая. К вечеру прибыли в свой лагерь. Будем спать на кроватях, есть горячую пищу, даже не верится, температура 40— 50 жары, ветер с песком. Баня. Стирка.Хорошо...
31 мая. В роту прибыл новый замполит, ему 23 года. Хороший паренек.
3 июня. День и ночь в готовности на БТРах. После обеда в Кандагаре. Проехали через весь город. Вернулись в 21.00. Стоял в карауле и снова в Кандагар.
6 июня. Кандагар — город мужчин. Что-то снова сердце ноет. Неужели моя любовь не догадывается, где я нахожусь?
8 июня. Ночью не сомкнул глаза. Все едем и едем. За Кандагар. Задача — в 4 ча­са прибыть в район и занять его, но уже в районе многочисленные банды басмачей подожгли бутылками с зажигательной смесью три впереди идущие машины. Це­лый день жарились в БТРе, нельзя было не только выходить, но даже открывать люки. Сошло сто потов, температура +50 градусов. Ветра нет. Духота.
11 июня. Подъем в 3.00. Пошли на за­дание — освобождать одну деревеньку от басмачей. Целый день пролежал под БТРом. Один из наших БТРов подожгли гранатометом, одного парня убило, одного ранило. Прошли 180 км, температура +55— 60».

В тот же день генерал-лейтенант В. М. Панкратов делает следующую за­пись:
«11 июня 1980 года.
1.Вылетел в 3.00 на Мусакала и Нау-Зад.
2. Летал над районом действий с 5.30 до 7.30.
5 км юго-восточнее Hay-Зад были об­стреляны с машины. Двумя вертолетами НУРС машину разбили, около 10 человек убили. Вернулись нормально.
3. Выход идет нормально, на дороге в 25 км сев. Гиришк стоит неисправная ма­шина ГАЗ-66 (афганская) и 5—6 солдат.
4. 7.50. Вертолетчики со второго вер­толета (на первый я сел) обнаружили в 500 метрах от нашей палатки 3 душма­нов с оружием. Обстреляли их, они упали и притворились убитыми. Майор Берего­вой на БТР поехал забрать оружие. При подходе БТР они обстреляли его и залезли
в трубу на дороге. Душманов убили, ору­жие привезли...»

В. Ю. Заводин:

«14 июня. Далее двигались по пескам на запад. Дорога — это мучение. Сплошной песок. Как он надоел. Сухой паек — черные сухари, от них уже даже десны болят. Идем по пустыне, кругом барханы, песчаные хол­мы, буксуем, двигаемся. Очень трудно дви­гаться, прошли всего 45 км».

Генерал-лейтенант В. М. Панкратов:

«14 июня.
1. Батальоны начали выдви­жение в 4.30.
2.Все идет нормально...
3. В 12.15 прилетел маршал Соко­лов С. Л. Доложил обстановку и решение
по ней....
4. В 15.25 начали перемещение, я улетел на вертолете. Сел в пустыне за 2 км от 2 мсб... Шли пешком, ощущение неприят­ное, дюны дышат жаром, бегают ящерицы и очень редко змеи...
5. Около 16.00 начал движение со 2 мсб...18.00 принял решение становиться лаге­рем».

В. Ю. Заводин:

«16 июня. Лег спать (подъем в 3.30).
Перед глазами пески, барханы, дикие ар­бузы, они так интересно растут, такие ма­ленькие шарики, спелые. Лагерь — в ста­ринной крепости, осталось что-то от сред­невековых боев. Когда выходили из деревни, взятой нами, я сидел на броне.
Вдруг раздался грохот, сначала я подумал, что взорвались гранаты в БТРе, но смотрю — жив, руки, ноги целы. БТР подбро­сило и меня тоже, в ушах звенит, все в дыму. Но, видимо, я родился в сорочке...»

Из рабочей тетради генерал-лейтенанта В. М. Панкратова:

«16 июня.
1. Выступили по обеим сторонам в 4.30.
Шатин (полковник, командир 70 ОМСбр —авт.) идет быстрее, у нас дорог нет.
3. В Али-Бала захватили склад в доме главаря банды (горючее, автозапчасти, немного оружия — 4 винтовки и 4 писто­лета, сахар) — и все сожгли.
4. Захватили машину с отлитыми пу­лями. Сожгли.
5. Вертолетами уничтожили до 15 ав­томашин.
6. Уничтожили до 60 бандитов.
7. К реке близко подойти не удалось — барханы. Барханы, берега обрывистые.Уже идем по пустыне шесть дней. Есть неисправные машины. 4 человека отпра­вили с желтухой».

В. Ю. Заводин:

«17 июня. Сегодня у нас три басмача,2 машины и 2 мотоцикла. Скоро вся брига­ да будет обеспечена личным транспортом. Да, посмотреть здесь есть на что! Своеоб­разная природа, люди, их жилища и обря­ды, их захоронения и кладбища. Очень ин­тересный афганский солдат и его психоло­гия. Они больше воюют не за власть, против басмачей, а за то, чтобы в деревнях по­больше награбить, добыть вещи и продук­ты, такие барахольщики...»

Из рабочей тетради генерал-лейтенанта В. М. Панкратова:

«17 июня.
1. В 6.00 вылетел на разведку. Нашел дорогу (тропу между барханами) до реки.У реки ударили НУРСами по семи зама­скированным машинам.
2. Глушков (полковник, представитель 40-й армии — авт.) с отрядом пошел на разведку дороги и брода, дороги дальше нет. Надо продвигаться через барханы.У афганцев много неисправных машин.
3. Ночью разведчики захватили машину с пуленепробиваемыми стеклами, одного взяли в плен.
4. Поставил задачи Шатину выслать навстречу Глушкову, с юга, отряд в 8—10 машин.
5. В 9.00 доложили, что БРДМ из реки вытащили на берег. Приказал буксиро­вать к нам. Поставил задачу вертолет­чикам: искать труп Кузнецова, возможно всплывет. Глушков и Шатин захватили склад ГСМ, продовольствия. Убито — 10 человек, уничтожено 18 машин, две ма­
шины взяли себе. Захватили документы и 200 тыс. реалов, у нас потерь нет».

В. Ю. Заводин:

«18 июня. Стоим на заставе среди бар­ханов. 2 рота ушла на задание. Наша рота с помощью проводника нашла отправной пункт басмачей. Нашли оружие, пулемет, пистолеты, патроны афганского и нашего производства, гранаты ЧССР, всякой вся­чины...»

Из рабочей тетради генерал-лейтенанта В. М. Панкратова:

«18 июня.
1. В 6.00 захватили в пустыне машину с боеприпасами и продовольствием.
3. До 15.00 обнаружили склад с бое­припасами, взяли две радиостанции, две автомашины, одну я расстрелял с вер­ толета.
5. Взяли в плен человека из Ирана, од­ного афганца — обоих отправили в Кабул,документы отправил в Кабул.
6. Нашли труп старшего лейтенанта Кузнецова (в 22 км ниже по течению от места, где он утонул)...

8. Результат дня нормальный. Обнару­жили и уничтожили боеприпасы и склад продовольствия, 8 автомашин, 3 мото­цикла. Взяли до 30 единиц оружия, четыре исправные автомашины.
9. В 22.00 колонны с горючим все нет.Поиски тоже не дали результатов.

19 июня.
1. В 4.30 первая колонна (Шатина) уш­ла, в 5.00 ушла левая колонна.
2. В 7.00 сам полетел искать двумя вертолетами. Колонну нашел... и напра­вил в Дервешан (уездный центр провинции Гельменд — авт.).
3. Прилетел в Кандагар, умылся и лег спать в 11.00. Сегодня ночью не спал. Ду­мал, что это только у меня такое со­стояние из-за сердца. А не спали все. Жара была +36, воздух стоял недвижим, это было первый раз. Такое явление можно связать с тем, что по небу прошли тучки, а вернее, перистые облака и было состо­яние изотермии. Можно и в пустыне создавать элемен­тарные удобства. Емкость прорезиненная в пять кубометров наливается водой — бассейн готов. Только нужна вода. Когда
она близко, это надо делать.
Приезжал в 15.00 полковник Кабир, ко­мандир второго армейского корпуса. Об­судили с ним вопросы, касающиеся задач в районах Hay-Зад, Мусакала и Киджали.
Завтра будем планировать более деталь­но. Сошлись во мнении по тактике дей­ствий в пустыне: стоять лагерем, выход по наводке — отдельными отрядами на удаление 40—60 км с утра. Возвращение в лагерь, а на ночь засады и секреты на возможных путях подхода или выхода.
Это тропы к воде, дорогам, населенным пунктам. Не менее 3—4 дней на одном месте.
В это же время — работа с насе­лением, партийными активистами и ус­тановление власти. Что характерно для южной части пу­стыни Дешти-Марго — барханы, подход их по сев.-западному берегу прямо к реке Гельменд. Она очень коварная, глубина от 22 до 15 м, скорость течения 7—9 м/сек. Преодолевать ее можно только в августе месяце, в остальное время — только при специальной подготовке, с использованием инж.-опорных средств.
Этот (правый —  авт.) берег очень крутой и обрывистый. Высота от 25 до
70 м. Идти через барханы очень тяжело. Во-первых, если идти между ними, рас­стояние увеличивается в 2,5—3 раза, пре­одолевать их почти невозможно, посколь­ку высота до 4 метров.

Вывод. Воздушной разведкой искать наиболее целесообразные направления дви­жения, не привязываясь к реке. Идти через центр пустыни, хотя это требует созда­ния больших запасов воды. В среднем мож­но брать на одного человека на путь 4— 6 литров воды. Что получится: 2000 чел. на 5—8 суток = от 40 до 100 тонн воды.
При расчетной единице 4 тонны — одна машина — это будет — 10—25 единиц.
По штату их в полку 6 машин. Заполнять все емкости и канистры, бочки. Водовоз­ки — только на приготовление пищи».

В. Ю. Заводин:

21 июня.
«Милая, все и всю свою жизнь я посвя­щаю только тебе, слышишь, только тебе одной, моей Аленушке, живущей так далеко отсюда в своем Красноярске. Любовь моя,ты только дождись меня...»

Из рабочей тетради начальника штаба 40-й Армии:

21 июня.
1. В 6.00 ёылетел на Кандагар. Пере­оделся. Через 20 минут встретил Ахромеева.
2. Совещание проводил генерал армии Ахромеев. Решили в ночь с 24 на 25.6 город окружить и изолировать нашими частя­ми, одновременно подразделениями 2 ак взять под охрану объекты внутри города и организовать патрулирование.
Все это провести в течение 6 суток.
Дальнейшие действия — в зависимости от обстановки...»

22 июня, 23 июня. Записей в дневниках
рядового В. Ю. Заводина нет.

В часть, где служил он, пришло письмо от Надежды Андреевны, в конце которого была сделана такая приписка: «Сынушка, отправляю тебе кряду шесть писем. Не молчи. Умоляю... Береги себя. Целую.
Мама».

24 июня 1980 года Володи не стало.
Во время боя в провинции Кандагар 24 июня 1980 года засевшие в одном из домов мятежники оказали ожесточенное со­ противление и остановили продвижение со­ветских солдат. Огнем из пулемета рядовой
Заводин подавил несколько огневых точек противника. Под прикрытием пулеметного огня воины подразделения, поднявшись в атаку, овладели домом. Во время атаки Владимир Юрьевич был тяжело ранен и от полученных ран скончался в госпитале.

Кировский Горвоенкомат 30 июля 1980 года прислал «Извещение» Надежде Андреевне: «Рядовой Заводин Владимир Юрьевич, выполняя боевое задание, верный военной присяге, проявив стойкость и му­жество, погиб 24 июня 1980 года. Примите искреннее соболезнование и сочувствие по поводу постигшего Вас горя...»
Вот что рассказала Надежда Андреевна в ноябре 1994 года: «После демобилизации приезжал ко мне из Великих Лук друг сына — Коля Нестеров. Говорил, что они тогда ходили брать аул. Володю ранило в левое подреберье. Коля нес Володеньку, а он все просил: «Колька, не тащи меня, осторожно, мне очень больно...».
Сынишку посадили в вертолет. Говорят, он был луч­шим стрелком в их роте...
А Коля Михайлов, живет в Кировске, сказал: «Тогда этот аул ребятки-то наши так и не взяли...»