Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти:  

РОМАНОВ Николай Александрович, рядовой, разведчик-пулеметчик, род.28.12.1960 в дер. Вольково Волховского р-на Ленингр, обл. Русский. Работал трактористом в совхозе "Светлана".
В Вооруж. Силы СССР призван 10.4.79 Волховским ОГВК.
В Респ. Афганистан с янв. 1980.
13.5.1980 при выполнении боевой задачи разведгруппа, в составе которой он действовал, попала в засаду. Более 2 ч наши воины вели неравный бой, после чего было принято решение осуществить организованный отход группы, прикрывать который по приказу ком-ра был назначен Р. Проявляя мужество и стойкость, он до последнего патрона вел огонь из пулемета, сдерживая натиск пр-ка.
Когда мятежники окружили Р., пытаясь захватить его в плен, он последней гранатой взорвал их и себя.
Нагр. орд. Красного Знамени (посмертно).
Похоронен в родной деревне.



Вот эти данные были взяты с адреса http://artofwar.ru/b/beshkarew_a_i/afganistanknigapamjati201msd-1.shtml  :
       == ряд. РОМАНОВ Николай Александрович (погиб в бою 13 мая в районе зап. Файзабада) 1 рр, похоронен в д. Вольково Волховского р-на Ленинградской обл. (стр. ??? ВКП)


Вот эти данные были взяты из Ленинградской книги памяти: 


РОМАНОВ НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
28.XII.60—13.V.80

Родился в деревне Вольково Волховского района Ленинградской области. Русский. Об­разование среднее. Член ВЛКСМ. Холост.
В Афганистане — рядовой, разведчию-пулеметчик (в/ч 53336).
Родители: Романовы Александр Александро­вич, Анастасия Ивановна.
С 1967 по 1970 г. — учеба в начальной школед. Вольково.
С 1970 по 1973 г. — в Волховской школе-интернате.
С 1973 по 1978 г. — в Староладожской сред­ней школе.
2 марта 1979 года окончил Волховскую ав­то-школу ДОСААФ. Занимался спортом, имел 2 разряд по лыжам и тяжелой атлетике.
До при­зыва в армию работал трактористом в совхозе «Светлана».
В апреле 1979-го призван в Воору­женные Силы СССР Волховским ОГВК Ленин­градской области. Служил в группе советских войск в ГДР.
22 февраля 1980 года через Термез Николай Романов пересек границу Афганистана.
Службу проходил в районе г. Кундуз.
13 мая Н. А. Романов погиб.
Награжден орденом Красного Знамени (по­смертно), медалью «Воину-интернационалисту от благодарного Афганского народа», Грамотой Президиума Верховного Совета СССР «Воину-ин­тернационалисту» .
Похоронен 22 мая 1980 года в деревне Вольково.

В Гостинопольской школе открыта экс­позиция, посвященная Н. Романову.
Дома хранятся письма сына, награды, доармейские фотографии (других нет), школьная характеристика, личная карточка водителя, значок «Гатчинец», Грамоты Комитета по физической культуре и спорту, вырезки из газеты «Волховские огни» под заголовками «Не для войны восходит солнце», «Цветов он не дарит девчатам».

Долго всматривается мама в родные чер­ты сына и не верит тому, что случилось.

Не верит даже тогда, когда стоит перед памятником на его могиле.
Извещение о гибели Коли родителям вру­чили 21 мая 1980 года. И только спустя четыре года появилась запись под номером 1 в военкомате, в журнале учета погибших.

Когда рядовой Романов служил в Таш­кенте, родителям пришло письмо:

«Здравствуйте, родные папа, мама и Га­ля! С горячим приветом к вам Николай.
Я раньше вам писал из Германии, а те­перь — из Средней Азии, около реки АмуДарьи...
Из Германии в Ташкент летели 6 часов.
Час в аэропорту, а потом прилетел на дру­гой аэродром. Через 2 часа поехали на машине к месту службы. Приехали ночью и сразу заступили в «наряд». Поселили нас в палатке. Сначала было непривычно, а теперь привык. На днях опять на новое место будем перебираться. Оттуда письма будут идти долго.
Вот я хотел посмотреть горы, на самолете полетать и озера посмотреть.
И я это все видал! Осталось посмотреть море, на па­роходе покататься. Что еще написать? По­года стоит теплая, ведь степь, ночью не­большие морозы, а днем солнце.
Пишите, как дела у вас? Чем занимае­тесь? Как там родная деревня, какая по­года? Какие новости? Пишите обо всем.
Ведь теперь остался до демобилизации год.
Служба у меня, по-моему, труднее, чем у братьев... До свидания. Николай. Напишите бабе Дуне. 11.02.80 г.».

Не прошло и трех недель, как родители получили второе письмо от сына, но те­перь уже из Афганистана:

«Здравствуйте, родные: папа, мама, Галя и все остальные. Привет из Афганистана от Николая...
Мы переехали на новое место службы.
Вот и границу повидал. Правда, смотрел в бинокль. Ехали на БМП по пустыне пол­ дня. После показались горы. И красивые же они! Озера видел, на самолете летал, степь тоже посмотрел. Ехали в горах двое суток. Днем едешь, на горы смотришь, а ночью ехали не знаю на какой высоте — в облаках. Утром тоже в облаках, красиво же. Ехали еще полдня по горам и равни­ нам, а к вечеру прибыли на место.
Пе­реночевали в БМП, с утра — копать яму под палатку глубиной метр. Пока ехали, у нас машина сломалась, клемма у ак­кумулятора отлетела. Нам надоело ее под­соединять. Под конец она совсем сгорела.
Но доехали. После, когда поставили па­латку, переночевали и на следующую ночь, которая была бессонной, проспали всего 40 минут, а остальное время — гу­сеницу надевали.
Ходили в наряды и в караул. Работали по устройству палатки. Доски и бревна брать неоткуда, ведь степь — что при­везли, то и брали. Вчера колонна машин ездила в Союз за продуктами и матери­алами.
Сегодня выпал снег, стало в палатке хо­лодно. Наша рота — не рота, а два взвода были в наряде. Один взвод уехал на охрану перевала. Так что приехали мы сюда бить басмачей. Как в песне поется: «Здесь не стреляют, но как на фронте идет война».
27.02.80 г.».

Прочитала Анастасия Ивановна письмо сына, присела на уголочек стула и засты­ ла в горестном раздумье. Она-то знает,  что такое война. Знает и Александр Алек­сандрович не понаслышке: в том сорок первом, когда немцы подкатились к Вол­хову, на себе испытали зверства, видели смерть. 43 дня хозяйничали фашисты в Волькове, Хотове. И вот через десятилетия полевая почта сына вновь напомнила о войне:

«...Вот уже 6 ночей не спим, ведем на­ блюдения за местностью. Сегодня нас сме­нила пехота, она ездила на задание, а мы были их подменными. Здесь уже зеленая трава, цветут деревья, скоро расцветут тюльпаны — их тут очень много, может, домой привезу. Служить осталось еще один год. Вот у меня и все. 21.03.80.
Николай».
Только пять писем из Афганистана при­слал Николай, но как меняется в них взгляд солдата на происходящее вокруг! Главное в них — понимание того, что идет настоя­ щая война.

Невозможно без волнения, сострадания читать четвертое письмо.

«Я жив, здоров и вам того желаю. Служ­ба идет нормально — вроде лучше, чем в  Германии. Неделю назад стояли на охра­нении наших позиций. Стояли неделю.
Ночью не спишь, а днем часов б поспишь — и все. Да я там чуть одного не шлепнул пастуха. За овцами бегал, ночью ничего не разберешь, он маленький ростом и овцы, метрах в 20 от меня. Я кричу, а он не отвечает, по-русски не понимает.
На другую ночь кота поймал, собаки бегали. Бегают они, а кажется, кто-то кра­дется. Сначала две ночи — так себе побаивался, потом привык. Завтра наша рота выезжает опять. Я остаюсь, так как машина сломалась, и я топлю в офицер­ской палатке. Как-то привык уже ночью не спать...
У Вас на Родине, наверное, весна?
Книжку по машине мою не трогайте, еще пригодится мне и тетрадь. Николай. В Вол­хов напишите или расскажите о моих де­лах, какая у меня служба. 28.03.80 г.».

За строками казалось бы такого безмя­тежного письма — и вылазки «душманских банд», и хитрость, коварство противника, и боевые операции, о чем Николай не мог прямо написать.
И вот последняя, пятая, весточка от сына.
Николай откровенно пишет (несмот­ря на запрет), что он видит смерть во
всех ее красках, рассказывает о страда­ниях, что выпали на долю наших солдат на чужой стороне.
Он теперь знает цену жизни.
За три дня до гибели отправит свое последнее письмо. На конверте штем­
пель навечно отпечатает точную дату — 10 мая 1980 года.
«Здравствуйте, родные папа, мама, Галя!
Долго не писал, потому что уезжали на задание на 15 суток, а через день я летал с начальником штаба дивизии, так как я пулеметчик — пулемет здесь надежная штука. И я, наверное, с ним останусь до дембеля. Во время боевого задания нам надо было найти 5 десантников. Из 5 человек, которые были захвачены басмачами во время боя, нашли два трупа, плывших по реке: их мучали. У меня над головой пролетели две пули, было немного страш­новато, но я уничтожил трех басмачей.

Ездили день назад насчет девичьей ко­манды и одного шофера, которых захватили басмачи. Четырех девушек нашли изуро­дованных, а остальных — нет и шофера тоже.
Погода + 30°. Чем вы занимаетесь? Как дела в деревне? Передавайте привет Принцевым, Киршиным и остальным ребятам...
Времени свободного почти нет. Говорят, опять на задание. А братья мои, знай, слу­жат себе, лучше им тут и не быть, и другим солдатам тоже... 29.04.80».

О воине-интернационалисте рядовом Романове Николае Александровиче:

«...Отделение разведчиков, находясь в по­иске, попало в душманскую засаду. Завя­зался неравный бой. Бандиты, имея боль­шой численный перевес, окружили раз­ведчиков. Когда кончились боеприпасы, советские воины взорвали себя, чтобы не попасть в плен на растерзания бандитов...

Волховский Горвоенком. Подполковник Ловчиков».

О последнем бое Н. А. Романова расска­зал его сослуживец Евгений Наумов, про­живающий ныне в Кисельне.
Они вместе учились, служили в Германии, а затем в ДРА, в одном батальоне, но в разных ротах.
В перерывах между операциями встреча­лись, вспоминали родные края, гражданку, играли в шахматы.
В тот день разведывательная группа Наумова вылетела на помощь товари­щам.

«Не часто нам приходилось встречаться в Афганистане — вспоминает Е. Наумов — все время на заданиях. Так и тогда. Мы только вернулись с задания, проводилась большая операция. Николай в этот день с группой из пяти человек был в разведке.
Наступил вечер, а их нет. По рации только успели сообщить: напоролись на засаду, отбиваются. Пока бежишь в горы, а это не близко, не успеешь. Темень — ни зги не видно. Взлететь из-за этого тоже не можем. Еле дождались рассвета, рванулись в горы, на спасение.
Прилетели на место — тишина. Только видны следы боя, трупы душманов, наших нет. Опоздали. Расспро­сили старика в ауле. Тот рассказал: ночью был большой бой, в плен сдаваться русские не стали, хотя их хотели захватить живыми.

Долго стреляли. Замолкли автоматы, по­следним еще долго отстреливался пулемет, а он был только у Николая. Потом взрыв гранаты. Николай держался до последнего, а потом подорвал себя гранатой. Мы ос­мотрели все вокруг, из земли вырыли ре­бят...».

Анастасия Ивановна вспоминает:
«Тревожно было на душе... 13 мая я по­лучила пенсию. В этот день и погиб мой Колечка. Не верю. В гробу-то я его не видела, закрытый был. В конце мая хоро­нили, так и хожу на кладбище. Поговорю с сыночком — легче станет».
В руках у Анастасии Ивановны слегка пожелтевшая на сгибах протертая газетная вырезка. В ней очерк журналиста Б. То-милова о ее сыне.

Сообщение из Министерства обороны СССР:

«Уважаемый Александр Александрович!
Сообщаю, что Ваш сын рядовой Романов Николай Александрович за проявленное мужество и отвагу при выполнении боевого задания командования Указом Президиума Верховного Совета СССР награажден ор­деном Красного Знамени (посмертно).
По­двиг Вашего сына всегда будет ярким при­мером беззаветного служения нашей лю­бимой Родине, Коммунистической партии,советскому народу.
Память о Вашем сыне навсегда сохранится в сердцах его боевых
товарищей».

Тишина в деревне Вольково.
Тихо в семье Романовых.
В простенке увеличенный пор­трет сына.