Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти:  

ПЕРЕСКОКОВ Андрей Владимирович, мл. сержант, нач-к поста регулирования дорожно-комендантской роты, род. 16.12.1963 в кишлаке Нижний Бурлун Арыкбалыкского р-на Кокчетав, обл. Казах. ССР. Русский. Работал электромонтером на Некрасовском узле связи в г. Ленинград.
В Вооруж. Силы СССР призван 11.10.82 Тосненским ОГВК Ленингр, обл.
В Респ. Афганистан с мая 1983.
Выполняя задание по патрулированию участка дороги на перевале Саланг, был тяжело ранен осколками мины и 13.8.1984 умер.
Нагр. орд. Красной Звезды (посмертно).
Похоронен в г. Тосно Ленингр, обл.


Вот эти данные были взяты из Ленинградской книги памяти: 


ПЕРЕСКОКОВ АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
16.XII.63—13.VIII.84

Родился в городе Нижний Бурлун Кокчетавской области. Русский. Образование среднее. Член ВЛКСМ. Холост.
В Афганистане — младший сер­жант, командир отделения, начальник поста ре­гулирования 2-й дорожно-комендантской роты (в/ч 24026).
Родители: Перескоковы Владимир Егорович, Анастасия Марковна.
С 1972 года учился в Ушакинской средней школе, затем в ленинградском СПТУ No 69, по окончании которого работал электромонтером на Некрасовском телефонном узле связи.
11 октября 1982 г. призван в Вооруженные Силы СССР Тосненским ОГВК. Учебную подго­товку проходил в г. Теджен.
В Афганистане — с мая 1983-го. Служил на охране магистрали Хайратон—Кабул. На пере­вале Саланг тяжело ранен.
13 августа 1984 года умер.
Награжден орденом Красной Звезды (по­смертно), медалью «Воину-интернационалисту от благодарного Афганского народа», юбилейной
медалью «70 лет Вооруженных Сил СССР».
Похоронен на Тосненском городском клад­бище.

Андрей остался без отца, когда ему едва исполнилось шесть лет, а младшему брату Володе — три годика.
Анастасия Марковна жила с детьми в одиночестве, работала дояркой. Каждый знает, каков это труд — практически без выходных.
Куда денешься: дети малые, под­ нимать их надо, большого достатка в доме нет.
Так и жили. Мама с раннего утра до поздней ночи — на ферме, а дети — дома.
Андрей за старшего.
Несмотря на свой мальчишеский возраст, справлялся, не за­бывал при этом об играх и забавах с млад­шим братом.

Время шло. Анастасия Марковна вышла замуж. У мальчиков появилась маленькая сестренка Леночка. Братья к ней очень привязались, особенно Андрейка. Только вот беда. Андрей стал болеть, а главное — росточком не удался.
Был очень мал. Ходил в школу, в 4 класс, а с виду — малыш, годков этак 5—6.
Болезнь у него была ка­кая-то непонятная даже для врачей, как говорила Анастасия Марковна, расти маль­чику мешала. Сколько слез пролито, когда сынишку из одной больницы переводили в другую, когда учебный процесс у него про­ходил на больничной койке и она, его мама, в свободные часы до вечерней дойки успевала на электричку в Ленинград, а там — с Финляндского вокзала до област­ной больницы, где находился на леченииее Андрей. На это уходили ни день, ни два,а месяцы, годы.
И поди ты, после таких мытарств, страданий мальчика и мамы бо­лезнь отступила!
Андрей набирал силу, по­шел в рост.
В профессионально-техническое училище поступил, специальность хорошую получил, работал электромонтером.
Гово­рят, работящий был паренек, ловкий — как его мама. А тут время пришло служить.
В армию уходил с охотой, с большим жела­нием.
Только об одном просила мама во­енкомов: не посылать сына в «горячие точ­ки», как принято сейчас говорить.
И ее можно понять: столько лет по боль­ницам с сыном.

И вот первое письмо, письмо солдата:
«Здравствуйте, мама, д. Гена, Вовка и Леночка! С приветом Андрей. Направили нас в Ашхабадскую область, часов 6—7 езды до Теджен-1. Сводили в баню, пере­одели и теперь числимся курсантами.
Не знаю, если не расформируют роту, буду проходить курс механиков-водителей тан­ков.
Погода не чета нашей ленинградской,сухо.
Всего 3 дня пробыли, а уже загорели.
Приеду — не узнаете. Сейчас пока на ка­рантине. Ну, до свидания.
Да, отсюда, с этих курсов, отправляют 50—60 процентов в Афганистан...».

Можно понять состояние матери, узнаю­щей, где будет служить сын. Обида, горе,боль, тревога захлестнули Анастасию Мар­ковну.
И безнадежность в желании хоть как-то помочь сыну. А он...

«Здравствуйте, дорогие родные мама,д. Гена, Вовка, Аленка. Вчера мне было 19 лет. Хоть по стопке выпили за меня?
Вы здорово подгадали, бандероль пришла вовремя — 16 декабря. Спасибо за шоко­ладки, за курево и, конечно, за сюрприз.
Получил я бандероль у прапорщика, так что сержантам ничего не досталось. Заку­рили и закатили пир. Как ваше здоровье?
Как работа? Да, лежит ли у нас снег? И,если сможете, вышлите свежую фотогра­фию нашего семейства... До свидания. Ан­дрей».

Писал подробно обо всем — образно.
Од­на беда—даты не ставил. Но иногда по письмам можно определить и число. Хотя бы это письмо — от 5 февраля 1984 года:

«Здравствуйте, дорогие родные мама, д. Гена, Алена, Вовка. Извините, что долго не писал. Нас отправили в ..Колету наученье на 15 дней. Вот только 4 февраля приехали в Теджен. Сегодня 5 число. Да, Колета запомнилась крепко, погоняли нас за милую душу. Полазили по горам. Кто ходил по горам, тот знает, что 200 метров пройти в гору — ноги отваливаются. В об­ щем, не чуешь ног под собой, идешь, как на протезах. А тут еще надо нести «ране­ного» на носилках или на санитарных лям­ках. Утром подъем в 6.00, зарядка до 7 ча­сов в спортгородке. Потом завтрак, чтоб только не подохли. Еле мазнут каши и хлеба — посмотришь на солнце, все вид­ но — 2 кусочка. Масла грамм 7 и чаю глоточка четыре в кружке. Потом в горы до обеда, придешь с гор, еле ноги пере­двигаешь.
И опять этот кошачий обед.
Суп — вода да каши как на завтрак. После обеда занятия в палатках или физкультура.
Бежишь по кругу на спортгородке, язык,как собака, вывалишь на плечо, а все равно бежишь. Пробежали кругов 8, сходу на качку пресса, на качку мускулатуры или на турник, 5 минут перекура, потом опять бег и так до 6 часов вечера. Ужин. Потом отбой. Ну, а в общем, мне в Колете по­
нравилось, воздух чистый. Даже увидел снег, дня 3 лежал. В горах красиво. Скалы, обрывы. Лезешь по откосу, вниз посмот­ришь, дух захватывает. Я почему-то думал,что не смогу лазить по горам (правда, это было на гражданке), а тут ничего. Спокойно переносил высоту. И на переправах через ущелья тоже спокойно переносил высоту.
Жаль только, не сходили к водопаду. Не увидел этой красоты. Ну, ладно, еще все впереди, увижу и водопады. Больше ново­ стей нет. До свидания. Пишите. Андрей».

Анастасия Марковна еще лелеяла надеж­ду, что сына после Теджена не отправят в Афганистан, но...

«А теперь я попал в другое место. На­верное самая лучшая рота в Афганистане.

Между молодыми солдатами и стариками дружба. Был я на Душаке, на Уланге, в Пули-Хумри, в Кабуле, в Химжане. Там не находил свободного времени, здесь оно есть для того, чтобы написать, почитать газету и просто заняться своим делом. Жи­вем повзводно. В одной комнате — 10 че­ловек. Есть хорошая баня (с парилкой) пря­мо как дома, даже лучше. Правда, веников нет. Ваш сын Андрей».

«Здравствуйте, мама, д. Гена, Володька и любимая сестренка Аленушка.
Как я по вас соскучился, если б вы знали!
Вот уже в какой раз меняю место в Аф­ганистане. Сначала с Джанкургана попал в Кундуз, потом — Хайратон, затем колон­ной в Душак, с Душака — на Уланг, с Уланга опять в Душак. И вот теперь, по-моему, снова сменю место в ближайшее время. Высылайте конверты в письмах...Я бы сейчас с удовольствием побродил по нашему лесу, сходил бы на ферму да и в Ленинград съездить бы не прочь. Но этого не видать еще год. 16 декабря нач­нется 100-дневка, потом приказ, я стану уже дедом, а там 183 дня — и приказ на дембель. Всего ничего осталось, чуть боль­ше 300 дней. Знаешь, мама, как я соску­чился по вас...
И вот еще какая вещь: недавно я поста­рался вспомнить расположение мебели в квартире — и не смог. Не болей больше, мама, дороже тебя нет у меня никого. Креп­ко целую. Андрей. До свидания».

Письма, письма, письма... Они полны чувств, надежд, тревоги за будущее. По ним узнаем истину солдатского бытия на афганской войне и ценности человеческой жизни.

«Здорово, браток!
Пришел только с поста и мне сходу дали твое письмо. Прочитал — и как будто кра­ем глаза заглянул домой. Да, браток, не­известно еще, как повернется судьба (ин­дейка). Сейчас очень жарко. Ну, ладно, служба есть служба, даже сейчас нельзя ничего писать. Короче, сегодня 27 апреля.
Короче, Афган, есть Афган... Писать есть много чего, но нельзя...
Ты вообще-то правильно сделал, что ушел из училища, у кого какое призвание, кому быть военным, а кому — рабочим, видно, у тебя рабочая кость. Я получил твое письмо и фотокарточку. Ты сильно возмужал. Ан­дрей».

В конце апреля Анастасия Марковна еха­ла в автобусе на работу. «Смотрю, — рас­сказывает она, — солдаты роют могилу. Я еще и говорю: «Господи, кому же это?».
— Да вроде, говорят из Афганистана привезли...
Я, знаете, на это как-то и внимания не обратила, от сына письма приходили часто.
До обеда отработала — и вдруг начались головные боли, места себе не находила.
По­зже узнала, что это был Владимиров Витя.
Он погиб на перевале Саланг. А ведь мой сын был начальником поста регулирования дорожно-комендантской роты. Тогда я не знала Евгении Александровны, мамы Вити.
Только с того апреля не могла успокоиться.
Сердце и головные боли не давали покоя ниднем, ни ночью.
Часто стала выходить «на больничные».
Да и Андрейка почему-то стал реже письма писать.
А если и получали отнего весточки, о войне в них ни слова.
Только сердце матери не обмануть».

«Здравствуйте, дорогие родные мама, д. Гена, Лена, Володька! Моя жизнь идет своим чередом: дни текут и служба дви­жется к завершению, через месяц у меня день рождения, исполнится 20. Давно ли в школу пошел? Как все вспомнишь, так очень домой тянет. Да, мама, ты выслала
бандероль с носками шерстяными, еще можно положить варежки меховые, ну и письменные принадлежности».
«...потихоньку готовлюсь на дембель. Ку­пил дипломат и мыльно-пузырные принад­лежности. По-прежнему стою на посту ре­гулирования. З.наешь, мама, раньше думал,как же ты можешь каждый день вставать в 4 часа. Сейчас сам встаю в 4. Так что встречаю каждый восход и заход солнца.
И привык уж к этому, весь день на воздухе.
Думаю после армии пойти работать в экс­педицию. По моим нынешним привычкам, не удержусь где-нибудь на заводе. Ну, что еще написать? Да, как там Леха и Юрка.
Не думает ли Леха жениться? Вообще-то он обещал подождать меня.
Не знаю, до­ждется или нет. И напиши, как же там Володька.
Не пропадает вечерами с девчатами? Да, все хотел узнать, где служит Акулов и Долгов? До свидания. Андрей».

Анастасию Марковну госпитализировали из-за постоянных изнуряющих головных бо­лей. Лежала в больнице Выборга. В 2 часа ночи ее разбудила медсестра и говорит: «К вам пришли из военкомата насчет сы­на». Анастасия Марковна ответила: «С сы­ном все в порядке, командир части прислал письмо, пишет, что служит Андрей хорошо, да и сам вот письмо написал».
Прошло минут десять, медсестра снова пришла: «Анастасия Марковна, одевайтесь во все темное, выйдите, вашего сына при­везли в Тосно».
В военкомате маме передали дипломат с вещами сына и сказали: 9 дней назад Андрей погиб, выполняя задание по боево­му патрулированию на перевале Саланг.

В перестрелке его тяжело ранило разо­рвавшейся миной и 13 августа 1984 года он умер.
Военкомат выделил ей 250 рублей, на работе кое-что собрали, помогли, да своих было у Анастасии Марковны немного — вот на эти деньги и похоронила сына.
Теперь их четверо матерей в Тосно, чьи дети погибли в Афганистане.
«Стали мы все как родные, — говорит Анастасия Марковна, — я часто навещаю Екатерину Ивановну Алексееву — она больной человек и очень одинока: то про­дукты занесу, то просто проведаю, а то и письма сыновей перечитываю вместе с нею.
Так тяжело обо всем говорить. Но надо.
Может, кто прочитает в нашей Книге о моем сыночке или о Владимирове Витеньке, о Ниночке Евсиной да напишут нам о них. Так хочется в это верить».